Ст. 35 УК РФ Совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору. Судебная практика

При расследовании деяний, совершенных несколькими лицами, важнейшим вопросом является разделение соучастия субъектов на формы. В качестве критерия для такого деления выступает момент возникновения сговора. Соответственно, соисполнительство может обуславливаться предварительной договоренностью либо осуществляться без нее. Особенности этих форм соучастия раскрываются в ст. 35 УК. Рассмотрим ее положения.

Формы сговора

Как устанавливается в ч. 1 ст. 35 УК, к деянию считается причастной группа лиц, если в совершении участвовало 2 и больше исполнителя, и между ними не было предварительной договоренности. Если имел место сговор о совместных противоправных действиях, то они признаются совершенными группой лиц по предварительному сговору. Такую форму соучастия устанавливает ч. 2 ст. 35 УК.

Организованной называют устойчивую группу лиц, объединившихся заранее для совершения противоправного деяния или нескольких посягательств. Преступной организацией (сообществом) именуется структурированная группа (объединение групп), члены которой находятся под единым руководством и объединены для совершения тяжких/особенно тяжких деяний для извлечения прямой или косвенной материальной (в т. ч. финансовой) выгоды.

К вопросу о групповых исках

Вступивший в силу с 01.10.2019 года закон о групповых исках (ФЗ от 18.07.2019 г. №191-ФЗ) невольно поднимает вопрос о том, какое место он должен занять в системе коллективных форм защиты, известных отечественной правовой системе.

До его принятия таких форм насчитывалось ровно четыре:

1. Модель соучастия (ст.40 ГПК РФ, ст. 46 АПК РФ), являющаяся традиционным инструментом объединения требований отдельных лиц, связанных единством спорного правоотношения или основания предъявляемого иска. Данная модель, в-целом, опирается на классическую конструкцию личного иска, ибо позволяет каждому из соистцов самостоятельно и независимо от прочих соучастников участвовать в процессе, хотя и допускает назначение единого представителя для отстаивания общих интересов (ч.3 ст. 40 ГПК РФ, ч.3 ст.46 АПК РФ). Преимущества данной модели очевидны, однако также очевидны и ее недостатки: в условиях, когда истцовая группа разрастается до значимых в количественном отношении переделов, возникают проблемы «процессуального менеджмента». Как обеспечить возможность непосредственного участия в разбирательстве всем членам группы и при этом обеспечить его быстроту и эффективность? Мало того, что каждому необходимо предоставить слово и дать возможность заявить процессуальные ходатайства (а затем разрешить их), надо найти зал судебных заседаний, который вмещал бы в себя всех заинтересованных лиц. На первый взгляд, данная проблема может быть решена достаточно просто: если процесс становится неподъемным, суд вправе воспользоваться предоставленным ему полномочием и произвести разъединение заявленных требований, рассматривая каждое из них индивидуально (ч.3 ст.151 ГПК РФ, п.5 ч.1 ст.135 АПК РФ). Однако, применение такого механизма имеет целый ряд отрицательных побочных эффектов: во-первых, разделение требований влечет мультипликацию дел и увеличение судебной нагрузки, во-вторых, оно создает избыточное «процессуальное давление» на ответчика, который лишается возможности разом покончить с выставленными против него исковыми притязаниями и вынужден участвовать не в одном, а в целой серии процессов по тождественным (в широком смысле) спорам.

2. Модель иска в защиту неопределенного круга лиц (статья 45, ГПК РФ), которая дает возможность прокурору, государственным органам, общественным объединениям и гражданам подавать иски в защиту коллективных интересов без индивидуализации группы лиц, в отношении которой ищется защита. Примеры использования данной конструкции хорошо известны: иск прокурора и/или иных заинтересованных лиц о запрете деятельности, создающей опасность для окружающих (статья 1065 ГК РФ), иски государственных органов, общественных объединений и граждан о возмещении экологического вреда (статьи 5, 6, 11, 12 ФЗ «Об охране окружающей среды»), иски в защиту прав потребителей (статья 46 Закона РФ «О защите прав потребителей»). Эта модель существенно отличается от первой, ибо не требует персонификации лиц, входящих в защищаемую группу, что существенно упрощает менеджмент процесса – его ведет инициатор иска, полностью независимый в реализации своих процессуальных прав. Однако такое положение вещей приводит и к целому ряду ограничений. Во-первых, данная процессуальная форма оказывается неспособной обслужить те способы защиты, в рамках которых производится удовлетворение индивидуальных требований материально заинтересованных лиц (например, требований из статьи 18 Закона о защите прав потребителей – при предъявлении потребительского иска). Для достижения этой цели пострадавшие лица должны возбудить самостоятельные производства и, хотя их процессуальное положение существенно облегчается ввиду споспешествующей удовлетворению их требований преюдиции, говорить о сокращении судебной нагрузки в полной мере не приходится. Во-вторых, страдают интересы ответчика – отклонение иска, предъявленного в защиту неопределенного круга лиц, не погашает индивидуальные иск субъектов, входящих в соответствующий «круг». Поскольку в коллективном процессе их фигуры остаются не персонифицированы, они не могут быть связаны отрицательным для них решением (в том числе, и его отрицательной преюдицией) – иначе бы нарушалось принадлежащее им право на судебную защиту, закрепленное статьей 46 Конституции РФ. А если так, победа ответчика в коллективном споре не гарантирует успеха в череде процессов, которые могут возбудить против него индивидуальные жалобщики, хотя бы их иски и основывались на том же самом фактическом составе, на котором был основан иск в защиту коллективного интереса. Наконец, использование данной формы коллективной защиты возможно лишь по специальному указанию закона, о чем прямо говорит статья 46 ГПК РФ, что делает подобные разбирательства «нечастым гостем» в залах отечественных судов.

3. Модель индивидуального иска в защиту группового интереса со «стягивающим эффектом», закрепленная в пункте 2 статьи 65.2 (возмещение причиненных корпорации убытков, признание сделки корпорации недействительной или применении последствий недействительности сделки) и в пункте 6 статьи 181.4 (оспаривание решения гражданско-правового сообщества) ГК РФ. Особенность данной формы защиты заключается в том, что иск одного субъекта, принадлежащего к соответствующей группе (участники корпорации, участники гражданско-правового сообщества), обладает провокационным характером по отношению к иным членам группы – они должны либо присоединиться к заявленному инициатором требованию (по модели соучастия или по модели группового иска – см.п.4), либо «замолчать навеки», утрачивая право на инициирование самостоятельного процесса (за исключением ситуаций, когда им удастся обосновать уважительность причины своего пассивного поведения). В последнем случае принадлежащее им требование «поглощается» первоначальным иском, инициатор которого эвентуально защищает не только свой, но и объективно существующий интерес иных членов корпорации (гражданско-правового сообщества), не выразивших желание участвовать в возбужденном деле. В рамках данной конструкции решается, во-первых, целых ряд проблем процессуального менеджмента – отказ от вступления в процесс, по сути, означает либо индифферентность неприсоединившихся участников к исходу дела, либо их доверие инициатору процесса как надлежащему «представителю» их интересов. В любом случае, непосредственного участия всех участников гражданско-правового сообщества (число которых может быть достаточно большим) в процессе, не требуется, при том, что законная сила судебного решения будет распространена и на них (право на судебную защиту при этом не умаляется, ибо возможность присоединиться к процессу они имели). Во-вторых, учитывается интерес ответчика в ослаблении на него процессуального давления – эффект «стягивания» отвращает опасность предъявления в его адрес множества идентичных исков отдельных членов гражданско-правового сообщества. Последний аспект имеет принципиальное значение, ибо позволяет бороться с процессуальными злоупотреблениями (неудивительно, что данная конструкция появилась именно в лоне корпоративного права в качестве меры по борьбе с «рейдерством», одним из инструментов которого являлось предъявление множества исков участников к хозяйственным обществам и «погребение» жертвы под валом судебных тяжб). В-третьих, эффект «стягивания» служит и публичным интересам, уменьшая число индивидуальных исков и, следовательно, разгружая суды. Недостатком же регулирования является фрагментарность использования данного инструмента: применительно к отдельным категориям дел, прямо поименованным в законе.

4. Модель группового иска со «стягивающим эффектом», которая до 01.10.2019 была закреплена в главе 28.2 АПК РФ, и которая допускала предъявление индивидуальных требований нескольких лиц, вытекающих из одного правоотношения, в едином процессе при условии, что число лиц, присоединившихся к иску было не менее пяти (часть 1 статьи 225.10 АПК РФ). Закрепленная в АПК РФ модель претендовала на решение целого ряда озвученных проблем:

(а) повышение эффективности процессуального менеджмента – ведение процесса поручалось инициатору, иные участники группы, наделенные ограниченным спектром процессуальных прав, были, по большей части, «невидимы» для суда и не создавали помех для нормального хода дела;

(б) предъявление иска, как группового, стало возможным для широкого круга дел – законодатель не вводил каких-либо закрытых перечней;

(в) иск инициатора имел «стягивающий эффект» – лица, объективно входившие в состав определенной заявителем группы, должны были либо присоединиться к заявленному требованию, либо «замолчать навеки». То есть инструментарий был нацелен на то, чтобы самыми решительными мерами защитить ответчика и суд от необходимости участия в рассмотрении серии идентичных дел, единственным различием между которыми была бы фигура конкретного истца.

Вместе с тем, вскоре обнаружился и целый ряд существенных недочетов регулирования. Больше всего вопросов вызывало предусмотренное процессуальным законом требование о том, чтобы групповой спор вытекал из одного и того же правоотношения, в то время как потребность в коллективных формах защиты существует и там, где речь идет об осуществлении разных притязаний, объединенных лишь единством основания, либо попросту – однородностью. Кроме того, групповой иск был недоступен судам общей юрисдикции, что, при объективной потребности в оном, сподвигло Пленум ВС РФ (п.31 Постановления от 23.06.2015 №25) на допущение данного средства защиты в общегражданский процесс по аналогии (редчайший, если не единственный, случай, когда аналогия используется для преодоления пробела не в норме, а в целом институте процессуального права).

В этой связи очевидно, что новый закон, прежде всего был призван исправить отмеченные недостатки, т.е. расширить случаи применения последней (четвертой) модели защиты коллективных интересов, введя соответствующее регулирование в ГПК и устранив требование об идентификации группы лиц через единство спорного материального правоотношения.

Насколько законодатель преуспел в том, чтобы создать непротиворечивый и цельный взгляд на групповую форму защиты? Не претендуя на полноту раскрытия проблем, обозначим лишь несколько вопросов, которые встают при чтении нового закона.

1). «Группа лиц» – целый ряд вопросов вызывают критерии, вводимые законодателем для идентификации коллектива в качестве группы лиц и являющиеся по большей части дискреционными (ч.1 ст.224.20 ГПК РФ, ч.1 ст.225.10 АПК РФ). Так, одним из таких критериев является единство способа защиты, испрашиваемой членами группы. Вместе с тем, известно, что одноименные способы защиты зачастую регулируются различными нормами права, что может быть проиллюстрировано на примере договора купли-продажи некачественного товара. В зависимости от того, кто выступает заявителем (субъект предпринимательской деятельности или гражданин-потребитель) требования о ремонте, замене товара, возмещении убытков и т.д. будут подчинены действию различных правовых режимов: нормам главы 30 ГК РФ или законодательству о защите прав потребителей). Будет ли это препятствием для вступления в процесс, возбужденный потребителями, организаций, которые хотят применения идентичной меры к нарушителю и, с точки зрения требований ГПК РФ (ч.2 ст.244.20) могут составлять единую группу лиц с обычными гражданами? Либо своеобразие правового режима их требований будет иметь заградительный эффект, заставляя их искать защиты в арбитражных судах?

Указанный вопрос можно поставить и в сугубо процессуальной плоскости: могут ли организации вступить в групповой процесс, возбужденный гражданами в общегражданском суде, если с точки зрения норм о компетенции судов их индивидуальный иск подлежал бы рассмотрению в судах арбитражных? Является ли ч.2 ст. 244.20 ГПК РФ нормой, изменяющей «подведомственность» их требований? Либо для отстаивания своих интересов в групповом порядке они создать свою группу и инициировать производство в рамках арбитражной юрисдикции.

Далее, законодатель допускает создание «группы лиц» на стороне истца, забывая, что потребность в коллективной защите может иметь место и на стороне ответчика (вспоминаем классический пример о том, кто является ответчиком по иску о признании недействительным решений собрания жильцов многоквартирного дома). Помимо этого, необходимость в групповом менеджменте процессуальной деятельности может возникнуть и при вступлении в групповой процесс третьих лиц, возможность чего прямо допускает новый закон (напр., ч.2 ст. 244.23 ГПК РФ, ч.2 ст. 225.10-2 АПК РФ). Что делать, если число лиц, несогласных с предъявленным требованием, превышает установленные пределы (20 – для общегражданских судов, и 5 – для арбитражных)? Могут (должны) ли они также сформировать собственную «группу», «предводительствуемую» единым представителем, либо такой возможности у них нет, и мы опять сталкиваемся с необходимостью вести процесс с необозримым числом участников? Ответа на данный вопрос закон не дает.

Наконец, каково соотношение «группы лиц» и принципа диспозитивности: кто в конечном итоге определяет качественные характеристики группы – заявитель или суд? Связан ли в этом отношении суд волеизъявлением истца, отраженном в исковом заявлении (ч.1 ст.244.21 ГПК РФ), либо он (суд) вправе изменить первоначальные критерии, если видит, что под них не подпадает целый ряд потенциально заинтересованных в групповой защите субъектов (например, в рамках полномочий, зафиксированных в ч.1 ст.244.26 ГПК РФ)?

2). «Процессуальный менеджмент» — для упрощения разбирательства вводится фигура «представителя», «предводителя» группы – то есть того лица, который действует от имени группы в процессуальных отношениях. Однако его статус точно не определен. В частности, возникает вопрос обладает ли такой субъект возможностью осуществлять от имени группы т.н. распорядительные права (напр., право на заключение мирового соглашения, изменения предмета и основания требований), которые в обычном процессе могут быть реализованы представителем только при наличии у него специальных полномочий? Либо для этого он должен заручиться специальным согласием каждого из «представляемых» им субъектов? Вопрос остается открытым.

С другой стороны, возникает вопрос, насколько продуманным является алгоритм принятия групповых решений, зафиксированный кодексами – простое большинство голосов (см., напр. ч.8 ст.244.24 ГПК РФ). Насколько такой подход является оптимальным с учетом того, что требования различных субъектов могут отличаться между собой весьма значительно в количественном отношении (может быть для этих случаев следовало бы установить правила пропорционального, а не абсолютного равенства). Вообще, представляется, что законодатель еще до конца не отрефлексировал то, что, вводя групповую защиту, он по сути породил новый феномен – гражданско-правовое сообщество, созданное для достижения процессуальных целей, в связи с чем следовало бы более подробно урегулировать возникающие здесь «квазикорпоративные отношения», как между «равнопорядковыми» участниками группы, так и между ними и их представителем («квазиисполнительным органом»).

3). «Стягивающий эффект» — закон предусматривает две разновидности стягивающего эффекта: «жесткий» (арбитражная модель), когда неприсоединение к коллективному процессу приводит к погашению индивидуального требования (ч.7 ст.225.16 АПК РФ), и «мягкий» (общегражданская модель), когда неучастие в процессе имеет лишь суспензивное значение – рассмотрение индивидуальных дел приостанавливается. Это вызывает целый ряд вопросов: является ли подобное регулирование взвешенным как в принципе (можно ли принуждать кого-то на вступление в сообщество), так и с точки зрения отмеченной дифференциации между двумя моделями.

Возможность «вынырнуть» из-под жесткого эффекта закреплена законом лишь для исключительных случаев – неприсоединившееся лицо должно обосновать уважительность причин своего пассивного поведения. Возникает вопрос, а какая причина должна считаться уважительной, – в частности, может ли неприсоединившееся лицо сказать: «я не хотел участвовать в том процессе, поскольку не хотел доверять ведение своих дел его инициатору, профессиональная репутация которого слаба, либо небезупречна»? Должен ли суд благосклонно относиться к подобного рода доводам?

4). «Повторный групповой процесс» – могут ли неприсоединившиеся к первоначальному групповому процессу лица (что возможно с т.з. мягкого связывающего эффекта, закрепленного в ГПК РФ) создать новое объединение лиц и повторно воспользоваться групповыми средствами защиты (применительно к тем требованиям, которые могли быть заявлены в первоначальном деле)? Либо групповой процесс всегда уникален и в распоряжении тех лиц, которые не воспользовались правом на вступление в него, остаются лишь индивидуальные средства защиты?

Приведенный перечень проблем является далеко не исчерпывающим. Ответы же на поставленные вопросы должны быть даны в ближайшее время юридическим сообществом или судами.

Свою лепту в данный дискурс постараемся внести и мы: я, мои коллеги с кафедры, а, главное – студенты Юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, в ходе предстоящего обсуждения нового закона на заседании кружка гражданского процесса, которое состоится 03 декабря 2022 года. Надеюсь, что обсуждение принесет свои плоды, и нам будет что предложить вниманию постоянных читателей портала Закон.ру.

Особенности ответственности

В новой редакции ст. 35 УК РФ закреплено, что субъект, создавший преступное сообщество либо организованную группу или руководивший ею, несет наказание за организацию и руководство в случаях, установленных нормами 208-210, 205.4, 282.1 УК, за все деяния, совершенные членами указанных объединений, если они были охвачены его умыслом.

Остальные члены преступных групп привлекаются к ответственности за участие в посягательствах, предусмотренных указанными выше статьями, а также за прочие противоправные действия, к совершению/подготовке которых они причастны.

Речь адвоката в прениях по организованной преступной группе ст.163 УК

Много лет профессионально занимаюсь защитой по уголовным делам и составлением по-настоящему результативных жалоб на приговоры судов всех уровней. По результатам защиты вынесено свыше 10 оправдательных приговоров, в т.ч. по громким и резонансным делам. Прекращено по реабилитирующим основаниям более 60-ти уголовных дел! Около 100 отмен и изменений приговоров, вплоть до оправдания!

Ниже публикую свое выступление в прениях по уголовному делу, где несколько молодых людей обвинялись в совершении ряд преступлений по ст. 163 УК РФ в составе организованной преступной группы. По результатам защиты, — в части обвинения в создании ОПГ и совершении преступлений в ее составе, — уголовное дело прекращено!

РЕЧЬ АДВОКАТА В ПРЕНИЯХ ПО ОПГ

(по результату уголовное дело в части ОПГ прекращено)

Уважаемый Суд! Уважаемые участники процесса!

Мы рассмотрели уголовное дело по обвинению моего подзащитного Ч. в совершении 5-ти эпизодов преступлений, предусмотренных п. «а» ч. 3 ст. 163 УК РФ, квалифицированных органами предварительного следствия как вымогательство, совершённое организованной группой. По версии следствия, поддержанной стороной обвинения в суде, Ч. создал организованную преступную группу и руководил ею в целях вымогательства денежных средств граждан.

Мой подзащитный признал вину частично, — пояснив, что признает фактические обстоятельства своего участия по инкриминируемым ему эпизодам, не согласившись с квалификацией деяния и категорически отрицая создание и руководство организованной преступной группой. Аналогичные ему показания дали и другие подсудимые.

По результатам судебного следствия, выслушав свидетельские показания по делу, заслушав показания подсудимых, исследовав письменные материалы уголовного дела, в т.ч. результаты ОРМ «ПТП», показания фигурантов дела, данных ими на очных ставках, иные письменные доказательства, заявляю, что версия обвинения о совершении инкриминируемых Ч. преступлений в составе организованной группы не нашла своего объективного подтверждения, является абсолютно голословной и не доказанной, основанной исключительно на необоснованных предположениях об этом оперативных сотрудников ФСБ. Также, явно неверно дана квалификация инкриминируемых преступлений и кроме квалифицирующего признака «организованной группы».

Так, согласно ч.3 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ — N 29 от 27 декабря 2002 года «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», а равно в ряде других постановлений Пленума ВС РФ, содержатся исчерпывающие указания о признаках организованной группы. «Организованная группа, — указывается в данном Постановлении, — характеризуется, в частности, устойчивостью, наличием в ее составе организатора (руководителя) и заранее

разработанного плана совместной преступной деятельности, распределением функций между членами группы при подготовке к совершению преступления и осуществлении преступного умысла».

Органы следствия в обвинительном заключении не привели вообще никаких доказательств, подтверждающих, что обвиняемые объединились в организованную преступную группу, за исключением показаний об этом сотрудника ФСБ Т. Однако, последний не смог раскрыть суду источники своей осведомленности об этом. В соответствии с ч. 1 ст. 69 УПК РФ, не являются доказательствами сведения, сообщенные свидетелем, если он не может указать источник своей осведомленности. Каких-либо иных доказательств создания и существования организованной группы, кроме предположений об этом, стороной обвинения суду не представлено. Отсутствуют показания об этом самих подсудимых, которые все — и на стадии следствия и в суде – категорически отрицали создание, вступление и участие в организованной группе, а также планирование преступлений и распределение ролей. Нет об этом и убедительных показаний свидетелей или иных достоверных доказательств, на основании которых суд смог бы сделать вывод о периоде и обстоятельствах создания и существования организованной группы. Даже из самой фабулы обвинения следует, что следствие предполагает создание организованной группы в период с 01.01.20— по 01.09.20—, точная дата и время, а также обстоятельства создания такой группы в обвинении не указаны и не описаны, органами следствия не установлены. Таким образом, в части утверждения о создании организованной группы, не установлены обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу: место, время, способ совершения преступления. Сам предполагаемый период создания организованной группы явно выходит за разумные рамки и составляет почти 9-ть месяцев. При этом в самом обвинении указано, что Ч. с Кл. и Ка. до этого были знакомы, общались друг с другом в течении продолжительного времени, между ними сложились дружеские и доверительные отношения, что само по себе ставит под сомнение якобы руководящую роль Ч., и кроме этого возникает вопрос, — если они уже длительное время дружили и общались друг с другом, то почему они ранее не совершали и не планировали никаких преступлений?

Основное, что объединяет лиц в организованной группе, – общая, единая для всех участников цель совершения преступления (преступлений). Ей подчиняется воля участников группы, а согласованная воля участников становится, если будет допустимо так выразиться, волей всей группы. Кроме общей цели объединению участников организованной группы свойственны и иные признаки. Именно особый характер приготовления

нескольких лиц к преступлению дает возможность установить, что они своей совокупностью создают некую целостную единицу. Объединение нескольких лиц в организованную группу достигается
до
момента непосредственного совершения ими преступления.

В силу этого признаки данного объединения целесообразно связывать с анализом подготовительной деятельности. Фактически о том же говорится в Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности (ст. 2), когда определяется, что организованная группа «не означает группу, которая была случайно образована для немедленного совершения преступления».

В нашем же случае, мы видим, что в действиях фигурантов отсутствует напрочь какая-либо подготовительная деятельность и планирование преступлений, отсутствует заблаговременное распределение ролей. Из показаний потерпевших и самих подсудимых следует, что Ч. заблаговременно и тем более на месте преступлений никаких указаний не давал. Более того, — Ч. даже успокаивал Кл. и Ка. в случае применения физической силы, возражал против насилия, что свидетельствует о наличии между ними разногласий о ходе совершения преступлений. Требуемые денежные суммы, сроки дальнейшей передачи денежных средств, адресаты – кому предназначались к передаче денежные средства, — менялись по инициативе отдельных участников, без предварительного сговора между подсудимыми, в зависимости от ситуации. Полученные подсудимыми от потерпевших отдельные денежные суммы или ценные вещи (как в случае с золотыми цепочками) тратились и реализовывались ими без согласования с другими участниками, исключительно по собственному усмотрению. Тем более не было в этом никакой руководящей роли Ч..

Указывая в обвинении, что группа характеризовалась устойчивостью, следствие никак не мотивировало этот вывод.

Вместе с тем, объединение лиц в организованной группе, исходя из закона, должно быть устойчивым. Этот признак называется во всех постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. Устойчивость тесно связана с признаком объединенности. Если признак объединенности – это ответ на вопрос, что из себя представляет соединение нескольких лиц, то признак устойчивости содержит ответ на вопрос, каково это объединение. Объединение в силу логики может быть устойчивым либо неустойчивым. Устойчивость является прежде всего признаком тех организованных групп, которые создаются в целях совершения нескольких преступлений. Устойчивость здесь выражается в длительном периоде существования группы и систематической практике совершения преступлений. Как разъясняет Верховный Суд РФ, под устойчивостью группы понимается наличие постоянных связей между ее членами и деятельность по подготовке и совершению преступлений.

Однако, как видно из материалов нашего

дела, состав участников преступлений по различным эпизодам менялся, планы преступлений заблаговременно не разрабатывались, преступления совершались спонтанно, распределение ролей отсутствовало, отдельными подсудимыми в ходе совместных действия совершались самостоятельные преступления, на совершение которых не было сговора с другими подсудимыми, что признано и следствием (так, Ч. не вменены эпизоды грабежей, вмененные Кл. и Ка.). Три преступления из инкриминируемых (это по эпизодам в отношении П., Л. и Х.) совершены с коротким промежутком во времени, решения о совершении последующего преступления принималось прямо на месте предыдущего (Так, П. и Л. сказали, что приобретали наркотики у Х., все сразу же поехали к нему, при этом какое-либо планирование преступления заранее, проверка информации о потерпевшем, распределение ролей и т.д., — не проводилось). Более того, подсудимые при совершении этих трех преступлений предполагали, что П., Л. и Х. фактически представляют собой одну преступную группировку, занимающуюся совместно сбытом наркотических средств, и учитывая короткий промежуток между преступлениями, общую цель и мотив, по смыслу уголовного закона такое преступление фактически является длящимся, продолжаемым и сторона защиты считает, что эти действия подсудимых должны быть квалифицированы как 1 эпизод, а не как 3 отдельных эпизода.

Мнение защиты в этой части полностью подтверждается судебной практикой и разъяснениями Верховного суда РФ. Так, в п. 16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» от 27 декабря 2002 г. № 29 говорится, что от совокупности преступлений следует отличать продолжаемое хищение, состоящее из ряда тождественных преступных действий, совершаемых путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника, объединенных единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое преступление.

Как указано в п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.12.2015 N 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)», — «…Не образуют совокупности преступлений неоднократные требования под указанной в части 1 статьи 163 УК РФ угрозой, обращенные к одному или нескольким лицам, если эти требования объединены единым умыслом и направлены на завладение одним и тем же имуществом или правом на имущество либо на получение материальной выгоды от совершения одного и того же действия имущественного характера. В нашем случае под таким имуществом подсудимыми подразумевался незаконный доход, полученный участниками преступной группы, в составе П., Л. и Х., занимающихся совместно сбытом наркотиков.

В соответствии с данными разъяснениями ВС РФ, продолжаемое вымогательство обладает следующими признаками: 1) действия по каждому эпизоду являются преступными; 2) действия по каждому эпизоду являются юридически тождественными, как в нашем случае; 3) вымогательства совершаются из одного источника, — в данном случае как один источник подсудимыми рассматривалась одна преступная группировка в лице П., Л. и Х., занимающаяся сбытом наркотиков, и имеющая с этого общий преступный доход; 4) все действия совершаются по единому умыслу, — в нашем случае и мотив совершения преступлений в отношении этих троих потерпевших был общим, — им всем предъявлялись идентичные требования заплатить денежные суммы в виде санкций за незаконную торговлю наркотиками. Сами потерпевшие подтвердили этот мотив в суде, пояснив, что с них денежные средства просили не просто так, а именно предъявляя претензии в связи с торговлей наркотиками.

Полагаем, что спонтанные действия в отношении этих троих потерпевших как единой группы лиц, торгующих совместно наркотиками, с коротким промежутком во времени и явно, — абсолютно без какой-либо предварительной подготовки и планирования, — никак не могут свидетельствовать об устойчивости и организации группы.

По эпизоду Т., подсудимая М. с Ч. знакома не была, к нему не обращалась, а обратилась за помощью к своему знакомому Кл., в связи с чем, этот эпизод также никак нельзя расценить как признак устойчивости группы, т.к. участие в данном эпизоде Ч. носит вообще случайный характер, от него никакой инициативы не исходило. Кроме того, как заявили в суде подсудимые Ч., Кл. и М., — последняя сообщала о наличии у Т. долга, — показывала им долговые расписки, договор аренды автомобиля. Наличие таких разговоров между ними, в т.ч. обсуждение долговых расписок и договора аренды автомобиля, — подтверждается данными ОРМ «ПТП», где зафиксированы соответствующие разговоры, и показаниями Т. и В., которые после предоставления им в судебном заседании расписок и договоров по автомашине, — подтвердили в них подлинность своих подписей. Более того, в ходе встреч с ними подсудимых, Т. и В. не отрицали факт долга, и не оспаривали его размер. Допрошенные в суде потерпевшие Т. и В. подтвердили факт долга и его законное происхождение. Рассуждать о завышенных или заниженных финансовых претензиях к ним М. можно бесконечно, это само по себе могло стать предметом отдельного судебного разбирательства, но факт долга признается всеми сторонами и документально подтвержден. Соответственно, требование долга со стороны М. было правомерным, оспаривать можно было лишь его размер.

Согласно п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.12.2015 N 56 «О судебной практике по делам о вымогательстве (статья 163 Уголовного кодекса Российской Федерации)», — «…Если требование передачи имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера является правомерным, но сопровождается указанной в части 1 статьи 163 УК РФ угрозой, то такие действия не влекут уголовную ответственность за вымогательство. При наличии признаков состава иного преступления (например, угрозы убийством, самоуправства) содеянное следует квалифицировать по соответствующей статье Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации».

В связи с чем, сторона защиты считает, что органами следствия по данному эпизоду действиям подсудимых явно дана неверная квалификация, т.к. с учетом сложившейся судебной практики и разъяснений Верховного суда РФ, — такие действия, при наличии оснований, могут быть расценены – максимум как самоуправство, т.к. каких-либо денежных сумм кроме суммы долга по данному эпизоду с потерпевших подсудимыми не требовалось. При этом, сумма долга истребовалась в интересах и в пользу М., перед которой у Т. и В. были долговые обязательства.

Также, не доказана и ничем не подтверждена якобы руководящая роль Ч. в совершении инкриминируемых преступлений.

Одним из признаков организованной группы в многочисленных постановлениях Пленума Верховного Суда РФ признается наличие в ней организатора (руководителя, лидера). Так, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ — N 6 от 10 февраля 2000 года «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» – указывается: «…В соответствии с законом (статья 35 УК РФ) организованная группа характеризуется устойчивостью, более высокой степенью организованности, распределением ролей, наличием организатора и руководителя».

В нашем деле отсутствуют доказательства того, что Ч. организовал и руководил организованной группой, кроме ничем не подтвержденных предположений об этом сотрудника ФСБ Т. Как следует из показаний самого Ч. и других подсудимых, а также подтверждается показаниями потерпевших, непосредственно перед преступлениями, Ч. план их совершения не составлял, руководящих указаний другим соучастникам не давал, в ходе совершения преступлений каких-либо указаний соучастникам также не давал, более того, возражал против отдельных действий соучастников. Отдельные преступления соучастниками при этом совершены самостоятельно, безо всякого согласования с Ч., что подтверждается и квалификацией инкриминируемых преступлений, данной органами предварительного следствия.

На основании изложенного, прошу:

— оправдать Ч. и других подсудимых по обвинению в создании организованной преступной группы и совершении в ее составе ряда преступлений, в связи с недоказанностью данного обвинения. Три эпизода вымогательства в отношении П., Л. и Х., прошу переквалифицировать в один, как продолжаемое преступление, а эпизод с Т. и В., прошу переквалифицировать на самоуправство, т.к. считаю, что по данному эпизоду в действиях подсудимых отсутствует состав вымогательства по вышеизложенным основаниям.

При вынесении приговора прошу учесть положительные характеристики Ч. с мест работы и жительства, наличие у него на иждивении супруги и малолетнего ребенка, состояние здоровья и признание вины, и вынести максимально мягкий приговор.

Приложение: судебная практика по вопросам исключения из обвинения квалифицирующего признака «в составе организованной группы» на отдельных листах.

С уважением,

Адвокат В.В. Панфилов

Всем удачи в обжаловании приговоров и отстаивании своих законных интересов. Если необходима консультация и помощь в составлении жалобы на приговор, Вы можете БЕСПЛАТНО проконсультироваться со мной по телефону: +7-937-337-82-01

АКЦИЯ: Пришли копию приговора через WatsApp по номеру +7 937 337-82-01
(приговоры объемом свыше 15 страниц лучше отправлять в заархивированном виде на email:[email protected] ) и получи оценку перспективы жалобы — БЕСПЛАТНО!
© В.В. Панфилов, 2021

Ст. 35 УК РФ с комментариями

Уголовно-правовое значение классификации соучастия заключается в том, что названные формы и виды или выступают как обязательные признаки деяния, или в качестве квалифицирующих, или отягчающих обстоятельств.

В первой части ст. 35 УК дается определение соучастия без предварительной договоренности. Такая форма соучастия считается наименее опасной и наиболее распространенной. В таких случаях поведение лиц, состоящих в группе, отличается наименьшей степенью согласованности. Субъекты исполняют совместно преступление и выступают как соучастники.

В судебной практике по ст. 35 УК РФ групповым признается изнасилование, сопряженное не только с действиями виновных, непосредственно совершивших половой акт, но и содействие им других лиц, оказывавших им содействие посредством психического или физического принуждения жертвы. Соответственно, действия последних квалифицируются при групповом изнасиловании как соисполнительство.

При совершении группового деяния объективная сторона может исполняться одним или несколькими субъектами; каждое лицо может исполнять и часть объективной стороны.

Сам себе адвокат

Tweet

По данному вопросу сформировалась крайне противоречивая судебная практика в разных субъектах страны. В тоже время Верховный Суд РФ свою позицию по данному вопросу еще не высказал. Как известно в УК РФ есть две формы умысла: прямой и косвенный .Это деление тесно связано с классификацией умысла на виды в зависимости от степени определенности представлений субъекта о последствиях собственных действий (бездействия). Умысел подразделяется на определенный (конкретизированный) и неопределенный (неконкретизированный). Для определенного умысла характерно такое психическое отношение лица к последствиям, при котором оно четко, конкретно представляет себе характер, вид, размер последствий собственных действий (бездействия). При неопределенном умысле виновный предвидит только в общем виде возможность наступления различных вредных последствий своего деяния… Как форма умысла влияет на ответственность? В случае совершения преступления с прямым неопределенным умыслом, а равно с косвенным умыслом субъект должен нести ответственность не за те последствия, которые могли наступить и охватывались его сознанием, а за те, которые реально наступили. При совершении преступления с прямым определенным умыслом содеянное квалифицируют в соответствии с направленностью умысла. Если вред охраняемым законом отношениям, который охватывался сознанием субъекта, не наступил, его действия квалифицируют как покушение на преступление либо приготовление к тяжкому, особо тяжкому преступлению. Как оценивать умысел при групповых преступлениях Единый подход к тому, как оценивать умысел на совершение конкретных действий при избиении, пока не сложился. Одни правоведы считают такие действия совершенными с неопределенным умыслом. Ведь виновный, как правило, не знает, насколько тяжкий вред здоровью потерпевшего будет причинен. В то же время на практике действия лица при нанесении ударов по жизненно важным органам, например по голове, квалифицируются как совершенные с определенным умыслом на причинение тяжкого вреда здоровью. Так по одному из уголовных дел ВС РФ указал, что осужденный нанося со значительной силой удары руками и ногами потерпевшему в область расположения жизненно важных органов человека, имел умысел на причинение тяжкого вреда его здоровью, при этом он не предвидел возможности наступления смерти потерпевшего, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должен был и мог предвидеть эти последствия. Как складывается судебная практика? Первый вариант- не вменять группового избиения. Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ разъяснила в Обзоре надзорной практики за 2997 год следующее, Исходя из диспозиции ч. 1 ст. 35 УК, лицо, действующее в группе лиц при отсутствии предварительного сговора, не может нести ответственность за действия, совершенные другим лицом, и их последствия.

С учетом этой позиции суды вышестоящих инстанций указывают на необходимость установления того, какие именно телесные повреждения и вред здоровью какой тяжести были причинены в результате действий каждого из осужденных.

Другой вариант- вменять соисполнительство, если непонятно, чья вина основная. Этой позиции придерживаются не все суды. Что делать, когда по выводам эксперта виновный скорее один? Бывают случаи, когда судмедэксперт не исключает однократность воздействия, повлекшего смерть потерпевшего, в то время как удары наносили несколько человек. Суды в таких случаях как правило осуждают по второму варианту и по таким уголовным делам ВС оставлял приговоры без изменения. Однако такая судебная практика является ошибочной. Следователям и судьям, стоит помнить о положениях ст. 14 УПК РФ. Часть 4 этой статьи запрещает делать выводы на предположениях, а ч. 3 требует, чтобы все сомнения в виновности обвиняемого, которые не могут быть устранены в порядке УПК, толковались в пользу обвиняемого. Ситуация, когда суд самостоятельно определяет при групповом преступлении без предварительного сговора как количество повреждений, причиненных потерпевшему, так и их соотношение с наступившими последствиями, противоречит закону. Иное означает нарушение принципа презумпции невиновности.

LiveJournal

Похожие темы:

КВАЛИФИКАЦИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ ЛЕСОПОЛЬЗОВАНИЯ Причинение вреда здоровью УК РФ Квалификация работника при предложении подходящей работы Незаконные действий с арестованным имуществом Запрет определенных действий

Предварительный сговор

О нем и его разновидностях говорится в частях 2-4 ст. 35 УК. При квалификации соучастия следует всесторонне оценить обстоятельства преступления и выявить в них наличие сговора. Рассмотрим пример.

Субъект участвовал в убийстве гражданина после совершения другими, предварительно сговорившимися виновными действий, непосредственной целью которых выступало лишение потерпевшего жизни. После избиения и нанесения погибшему ножом множественных ударов в шею и грудь соучастниками, субъект отнес его к контейнерам. Там потерпевшему он нанес удары досками по голове и туловищу с целью убийства. В таком случае квалификация именно его действий как групповое убийство по предварительному сговору исключается.

Ошибки при квалификации содеянного группой по предварительному сговору

ПО ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМУ СГОВОРУ А. АРУТЮНОВ А. Арутюнов, кандидат юридических наук (г. Москва). В обзоре надзорной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за 1999 год оа» ч. 2 ст. 162 УК РФ за разбой, совершенный по предварительному сговору группой лиц, Коллегия изменила в связи с тем, что в материалах дела отсутствуют доказательства, подтверждающие наличие между осужденными предварительного сговора на совершение разбойного нападения. Действия осужденных Коллегия переквалифицировала на ч. 1 ст. 162 УК РФ». В п. 9 обзора судебной практики Верховного Суда РФ за III квартал 1998 г. указывается: «Суд необоснованно указал, что хулиганство совершено по предварительному сговору группой лиц. Между тем, как видно из материалов дела и из описательной части приговора, каждый из виновных действовал в отношении потерпевших самостоятельно и данных о том, что они избивали потерпевших группой по предварительному сговору, не имеется, поэтому этот квалифицирующий признак хулиганства исключен из приговора». Выяснение, когда, где и при каких обстоятельствах состоялся сговор, представляется безусловно обязательным. Это, в частности, отмечается в обзоре кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за 1999 год: «Архангельским областным судом Жидков и Трофимов осуждены за убийство по предварительному сговору группой лиц с целью сокрытия преступления. Тем не менее в приговоре не указано, когда, где и при каких обстоятельствах осужденные вступили в сговор на убийство. Приговор Брянского областного суда в отношении Башанова и Самофалова, осужденных за похищение Н. по предварительному сговору группой лиц, покушение на изнасилование и ряд других преступлений, отменен, поскольку действия осужденных не конкретизированы. Показания осужденных, изложенные в приговоре, не соответствуют их показаниям в протоколе судебного заседания. Наличие предварительного сговора в приговоре не мотивировано. Не указано, в какой момент состоялся предварительный сговор». Несмотря на то что в законе прямо не указывается, что участниками группы лиц по предварительному сговору являются несколько исполнителей, судебная практика прочно исходит из того, что в данном случае речь идет именно о соучастии в виде соисполнительства по предварительному сговору. Самарским областным судом О. осужден по ст. 210, п. п. «а», «б», «в» ч. 2 ст. 146 и п. п. «а», «н» ст. 102 УК РСФСР. Этим же приговором осуждены: И. — по п. п. «а», «б», «в» ч. 2 ст. 146, ст. 17, п. п. «а», «н» ст. 102 УК РСФСР и М. — по ч. 2 ст. 145 УК РСФСР. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор оставила без изменения. Заместитель Генерального прокурора РФ в протесте поставил вопрос об исключении из приговора квалифицирующего признака — п. «н» ст. 102 УК РСФСР. Президиум Верховного Суда РФ 24 июля 1996 г. протест удовлетворил, указав, что согласно ст. 17.1 УК РСФСР преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном его совершении. Как видно из материалов дела, И. каких-либо действий, непосредственно направленных на убийство М., не совершала, она лишь содействовала совершению данного преступления тем, что принесла нож и передала его О. Убийство совершил один О., а И. лишь способствовала ему в этом. Из постановления о привлечении И. в качестве обвиняемой следует, что сговор касался только открытого завладения деньгами М. Относительно же ножа указано, что О. отдал его И., который она должна была передать ему в момент нападения на М. Так же изложены обстоятельства дела и в постановлении о привлечении О. в качестве обвиняемого. Между тем договоренность о передаче в нужный момент ножа не равнозначна сговору на совершение убийства. Квалифицирующий признак (п. «н» ст. 102 УК РСФСР) — совершение убийства по предварительному сговору группой лиц — присутствует в действиях лица в том случае, если убийство совершалось двумя или более лицами — исполнителями, заранее договорившимися о совершении данного преступления. Суд обоснованно квалифицировал действия И. по ст. 17 и п. «а» ст. 102 УК РСФСР как пособника. Вместе с тем суд неправильно признал О. и И. виновными в умышленном убийстве по предварительному сговору, поэтому этот квалифицирующий признак, предусмотренный п. «н» ст. 102 УК РСФСР, Президиумом Верховного Суда РФ был исключен. Как видим, четко прослеживается позиция Верховного Суда РФ, заключающаяся в том, что группа лиц по предварительному сговору — это обязательно два или более исполнителей, заранее договорившихся о совместном совершении преступления. В п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве» указывается: «Предварительный сговор на убийство предполагает выраженную в любой форме договоренность двух или более лиц, состоявшуюся до начала совершения действий, непосредственно направленных на лишение жизни потерпевшего. При этом, наряду с соисполнителями, другие участники преступной группы могут выступать в роли организаторов, подстрекателей или пособников убийства, и их действия надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ». С. Бородин считает, что такой подход точно отражает смысл закона, из которого вытекает, что преследуется лишение жизни человека, совершенное группой лиц, и не имеется в виду группа лиц, которая после сговора об убийстве «поручила» совершить преступление одному человеку. Если убийство непосредственно совершено двумя и более лицами, вопрос о правильности применения п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ сомнений не вызывает (Бородин С.В. Преступления против жизни. М., 1999. С. 130). Таким образом, если убийство совершено двумя или более соисполнителями, то их действия надлежит квалифицировать по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Если наряду с соисполнителями в совершении преступления принимают участие организатор, подстрекатель или пособник, то их действия также надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Положение меняется, если наряду с организатором, подстрекателем или пособником преступление непосредственно совершается одним исполнителем. В этом случае квалификация по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ невозможна ни для исполнителя, ни для других соучастников. Возникают вопросы, почему квалификация действий организатора, подстрекателя или пособника ставится в зависимость от того, сколько исполнителей участвуют в совершении преступления? Почему в группе лиц по предварительному сговору обязательно наличие, как минимум, двух исполнителей? Ведь наличие двух или более исполнителей (об этом прямо сказано в ч. 1 ст. 35 УК РФ) обязательно только для группы лиц без предварительного сговора. Точка зрения авторов Комментария к УК РФ, что оказание исполнителю помощи в совершении преступления путем предоставления средств или орудий либо устранения препятствий, а также путем заранее обещанного совершения укрывательских действий, если это лицо непосредственно не участвовало в выполнении объективной стороны состава преступления, не рассматривается как совершение преступления группой лиц по предварительному сговору, мне представляется спорной (Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.И. Радченко; науч. ред. А.С. Михлин. М., 2000. С. 69). Возражения связаны с тем, что в указанном случае налицо соучастие. И в какой же форме, если не в группе лиц по предварительному сговору? Ведь не само по себе соучастие и его теоретические положения имеют значение для квалификации преступления, а предусмотренные ст. 35 УК РФ формы преступной деятельности. По делу П. и Ч. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ действия одного из соучастников, не принимавшего непосредственного участия в разбойном нападении, переквалифицировала с п. п. «а», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ на ч. 5 ст. 33 и п. «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ как соучастие в форме пособничества в разбойном нападении с применением оружия и исключила из приговора в отношении исполнителя преступления (осужденного по п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ) квалифицирующий признак разбоя — совершение его группой лиц по предварительному сговору. В этой связи возникает вопрос о том, какая форма соучастия из предусмотренных ст. 35 УК РФ имеет место в данном случае? Ответ, по моему мнению, может быть один — группа лиц по предварительному сговору. Почему же тогда этот квалифицирующий признак исключен?! Необходимо также учесть следующее. Например, в п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ указаны, через запятую, в качестве квалифицирующих обстоятельств группа лиц, группа лиц по предварительному сговору и организованная группа. Если убийство совершено двумя исполнителями без предварительного сговора, то их действия будут квалифицированы по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ по признаку группы лиц. Если убийство совершено двумя исполнителями по предварительному сговору, их действия также квалифицируются по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, но уже по признаку группы лиц по предварительному сговору. Действия других соучастников (организатора, подстрекателя, пособника) в этом случае надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. А вот если убийство совершено одним исполнителем, то, несмотря на наличие других соучастников и при отсутствии других квалифицирующих обстоятельств, его действия будут квалифицироваться по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Действия же организатора, подстрекателя и пособника — по соответствующей части ст. 33 и ч. 1 ст. 105 УК РФ. Получается, что два соисполнителя без предварительного сговора несут ответственность по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а исполнитель по предварительному сговору с другими соучастниками — по ч. 1 ст. 105 УК РФ. При этом другие соучастники тоже несут ответственность лишь по ч. 1 той же статьи и соответствующей части ст. 33 УК РФ. Можно ли утверждать, что действия двух исполнителей без предварительного сговора более опасны, чем соучастников с распределением ролей, но с одним исполнителем? Еще более странной выглядит ситуация, если в рассмотренном случае вместо группы лиц по предварительному сговору представить организованную группу. Можно возразить по этому поводу, что Пленум Верховного Суда РФ подсказал выход из ситуации. И действительно, в п. 10 Постановления от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве» указывается: «Организованная группа — это группа из двух и более лиц, объединенных умыслом на совершение одного или нескольких убийств. Как правило, такая группа тщательно планирует убийство, распределяет роли между участниками группы. Поэтому при признании убийства совершенным организованной группой действия всех участников независимо от их роли в преступлении следует квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ». Однако возникает вопрос, почему, вопреки положениям ст. 33 УК РФ, действия всех участников организованной группы признаются соисполнительством? Понятно, что указанное предложение является вынужденным и сделано в связи с необходимостью следовать правилам, сформулированным для группы по предварительному сговору (наличие двух исполнителей для квалификации по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ). В противном случае квалификация действий двух исполнителей без предварительного сговора была бы более тяжкой, чем для участников организованной группы. В этой связи предлагаю квалифицирующий признак, предусмотренный п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, — совершение убийства по предварительному сговору группой лиц — вменять каждому члену группы лиц по предварительному сговору во всех случаях, независимо от числа исполнителей. ССЫЛКИ НА ПРАВОВЫЕ АКТЫ

«УГОЛОВНО — ПРОЦЕССУАЛЬНЫЙ КОДЕКС РСФСР» (утв. ВС РСФСР 27.10.1960) «УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РСФСР» (утв. ВС РСФСР 27.10.1960) «УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (принят ГД ФС РФ 24.05.1996) ПОСТАНОВЛЕНИЕ Пленума Верховного Суда РФ от 27.01.1999 N 1 «О СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ ПО ДЕЛАМ ОБ УБИЙСТВЕ (СТ. 105 УК РФ)» Российская юстиция, N 9, 2001

Доверительное управление имуществом. комментарий законодательства(л.ю. михеева) »

Комментарии к законам »

Распределение ролей

Ни в ст. 35 УК, ни в иных уголовных нормах не присутствует указание на ограничение числа лиц, которые могут участвовать в групповом деянии по предварительному сговору. Соответственно, кроме соисполнительства, может иметь место распределение ролей в преступлении.

К примеру, предварительный сговор об убийстве предполагает договоренность нескольких граждан, выраженную в любом виде, состоявшуюся до начала действий, направленных непосредственно на лишение потерпевшего жизни. Кроме соисполнителей, в группе могут присутствовать организаторы, подстрекатели, пособники. При выявлении соответствующих ролей действия лиц, которые их исполняли, подпадают под соответствующую часть 33 статьи и п. «ж» ч. 2 105 нормы УК.

Вместе с тем пособничество само по себе не признается квалифицирующим обстоятельством, предусмотренным в пункте «ж». К примеру, один из участников группы завлек жертву в уединенное место, однако в лишении его жизни не принимал непосредственного участия. В этом случае при отсутствии в действиях признаков иных преступлений они квалифицируются по соответствующей части 33 статьи.

Группа лиц и группа лиц по предварительному сговору: проблемы квалификации и ответственности

Ключевое в ст. 35 УК РФ слово — «группа». По С.И. Ожегову, группа — совокупность людей, объединенных общностью интересов, профес­сии, деятельности (См.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1990. С. 151.).

Г.М. Андреева под группой понимает реально существующее образование, в котором люди собра­ны вместе, объединены каким-то общим признаком, разновидностью совместной деятельности или по­мещены в какие-то идентичные условия, обстоятель­ства (также в реальном процессе их жизнедеятель­ности), определенным образом осознают свою при­надлежность к этому образованию (См.: Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1980. С. 176.).

По мнению Н.Г. Иванова, «соединяя количествен­ную характеристику группы с приведенной выше, получаем лапидарное определение: группа — это такое образование, где двое или более лиц действу­ют совместно, осознавая свою принадлежность к этому образованию» (Иванов Н.Г. Организованная преступность и совершенствование уголовного законодательства о соучастии // Совет­ское государство и право. 1990. №7. С. 71.).

Р.Р. Галиакбаров считает, что указание на груп­пу лиц в тексте уголовно-правовой нормы может свидетельствовать не только о соучастии, но и ха­рактеризовать групповой способ совершения пре­ступления (См.: Галиакбаров P.P. Квалификация групповых преступлений. М., 1980. С. 35-36.). По его же мнению, групповой способ соверше­ния преступления представляет собой специфичес­кую форму осуществления преступной деятельнос­ти, которая требует самостоятельной юридической оценки (См.: Галиакборов P.P. Групповые преступления. Свердловск, 1973. С. 118.).

С ним солидарен И.П. Малахов, который ука­зывает: «Соучастие в преступлении вовсе не тождественно групповому преступному посягательству, в какой бы форме оно ни проявлялось. Это разные явления, имеющие различное содержание и само­стоятельное уголовно-правовое значение. Теоретические разработки вопросов групповых проявлений преступности с позиций соучастия, рав­но как и вопросов соучастия в преступлении с по­зиций групповых проявлений преступности, явля­ются ошибочными» (Малахов И.П. Соучастие и групповая организованная преступность // Правоведение. 1994. №5-6. С. 125.).

Нам представляется, что новое уголовное зако­нодательство разрешило все эти вопросы. Группа лиц, группа лиц по предварительному сговору, орга­низованная группа и преступное сообщество (пре­ступная организация) признаны формами соучас­тия, а их уголовно-правовое значение рассматрива­ется исключительно в рамках соучастия.В литературе была предпринята попытка на основе анализа такой разновидности соучастия, как группа лиц без предварительного сговора, обозна­чить и сформулировать новый вид соучастника — инициатора преступления. При этом инициатором предлагается признавать лицо, которое при совер­шении преступления группой лиц без предваритель­ного сговора помимо непосредственного исполнения преступного деяния высказывает идею совершить данный противозаконный акт либо навязывает ее остальным соучастникам (См.: Калуцких Р.Г. Уголовно-правовые вопросы квалификации преступлений, совершенных в соучастии. М., 2000. С. 6,14.).

Это предложение из действующего закона не вытекает, поскольку группа лиц без предваритель­ного сговора предполагает участие в совершении преступления двух или более исполнителей без предварительного сговора (п. 1 ст. 35 УК РФ). Если кто-либо из исполнителей высказывает идею совер­шить преступление либо навязывает ее остальным соучастникам, которые с ней соглашаются, то ско­рее всего это будет группа лиц по предварительно­му сговору.Кроме того, есть ли смысл выделять особо (как вид соучастника) такое лицо вообще, если особо активная роль в совершении преступления является, в соответствии с п. «г» ч. 1 ст. 63 УК РФ, обстоятельством, отягчающим наказание? Думает­ся, что смысла в этом нет. Совершение преступления группой лиц, груп­пой лиц по предварительному сговору, если это не предусмотрено в качестве квалифицирующего при­знака в статье Особенной части УК РФ, должно отразиться при назначении наказания, в соответ­ствии с п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ, как отягчающее обстоятельство.

Челябинским областным судом осуждены Денисюк и Полизов по пп. «а», «г», «и», «н» ст. 102 УК РСФСР, пп. «б», «в», «г» ч. 3 ст.162 УК РФ. Как установ­лено судом, Денисюк, Полизов и другие осужден­ные с целью кражи из квартиры Хохряковых при­ехали к их дому. Но неожиданно для них в кварти­ре оказалась Полякова. Втолкнув в квартиру, Полизов и Денисюк убили потерпевшую, а затем по­хитили вещи и деньги. Присутствие Поляковой в квартире было для осужденных неожиданным, дан­ных о том, что Полизов и Денисюк заранее догово­рились о совместном совершении ее убийства, не имеется, поэтому осуждение их по п. «н» ст. 102 УК РСФСР исключено из приговора (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. №11. С. 19.).

Рассматривая дела, по которым имеется квали­фицирующий признак — совершение преступления группой лиц по предварительному сговору — суды в нарушение ст. 20, 68, 314 УПК РСФСР не указы­вают, где и когда состоялся предварительный сго­вор на совершение преступления, а также была ли вообще такая договоренность. Это обстоятельство ведет к тому, что суды не различают квалифицирующие признаки — совер­шение преступления группой лиц по предваритель­ному сговору и просто группой лиц. Ссылка в при­говоре о действии осужденных согласованно и од­новременно свидетельствует не о наличии предва­рительного сговора, а о совершении преступления группой лиц. Приговор Челябинского областного суда в отношении А., осужденного за убийство М. по п. «д», «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, в частности, за убийство группой лиц по предварительному сговору, был изменен, поскольку не установлен предварительный сговор на это преступление ( Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. №7. С. 27.).

По приговору Октябрьского районного суда г. Саранска Республики Мордовия осуждены К. по п. «а» ч. 2 ст. 213, п. «б» ч. 2 ст. 131 УК РФ и 3. по п. «а» ч. 2 ст. 213, п. «б» ч. 2 ст. 131, п. «а», «б» ч. 2 ст.132 УК РФ.Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ приговор изменила, исключила указание о предварительном сговоре, так как в материалах дела отсутствуют доказательства, подтверждающие, что осужденные заранее договорились о совместном совершении хулиганских действий и изнасилования, а в соответствии с ч. 2 ст. 35 УК РФ именно в таком случае преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору. Доказательства совместного совершения преступлений К. и 3. дают основания для признания преступления совершенным группой лиц (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. №9. С. 17.).По мнению Ю.А. Дидатова, которое нами поддерживается, законодательная ремарка «без пред­варительного сговора» отнюдь не свидетельствует об отсутствии соглашения вообще. Соучастие не­мыслимо без взаимно согласованной деятельности соучастников. Это бесспорное положение предоп­ределяет необходимость установления самого фак­та соглашения, которое, в свою очередь, объекти­вируется на более поздней стадии развития пре­ступления — стадии покушения. Именно поэтому такой сговор нельзя назвать предварительным (См.: Дидатов ЮЛ. Соисполнительство в преступлении по российскому уголовному праву. М., 1998. С. 20.).

В соответствии с ч. 2 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным группой лиц по пред­варительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления.Некоторые авторы в этой связи обращают внимание на неточность формулировок: «то же деяние, совершенное группой лиц», «группой лиц по предварительному сговору» или «организованной группой» (См.: Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и Н.М. Тяжковой. М., 1999. С. 258.).

Солидаризуясь с ними, Н.Г. Кадников полагает, что неверно вести речь о групповых преступлениях. Согласно ст. 34 УК РФ ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления. Поэтому правильнее го­ворить не о групповом преступлении, а о соверше­нии преступления в составе группы лиц (как это закреплено в п. «в» ч. 1 ст. 63 УК) (См.: Кадников Н.Г. Квалификация преступлений по уголовному праву России. М., 2000. С. 63-64.).

Мы полагаем, что преступление совершается все-таки группой лиц по предварительному сгово­ру, организованной группой, преступным сообще­ством, поскольку именно об этом говорится в зако­не (ст. 35 УК РФ). Другое дело, что каждый соуча­стник несет индивидуальную ответственность, имен­но поэтому в п. «в» ч. 1 ст. 63 УК РФ (обстоятель­ства, отягчающие наказание) говорится уже об от­ветственности за совершение преступления, напри­мер, в составе группы лиц по предварительному сговору.

Совершение преступления соучастниками от­нюдь не исключает персональную ответственность каждого из них соразмерно содеянному в соответ­ствии со ст. 34 УК РФ.Н.Г. Иванов справедливо отмечает, что термин «предварительный» означает предварение действия, то есть перед действием. В уголовном праве нача­лом совершения деяния считается покушение. По­этому все действия, направленные на образование группы, совершенные до покушения, будут рассмат­риваться с точки зрения предварительного согла­шения. Действия аналогичные, но совершенные пос­ле покушения (а соучастие, как известно, возможно до фактического, но не юридического окончания преступления) не могут рассматриваться в качестве предварительного соглашения (См.: Иванов Н.Г. Организованная преступность и совершенствование уголовного законодательства о соучастии // Советское государство и право. 1990. №7. С. 72.).

В отличие от соучастия без предварительного сговора, когда соглашение на совместную преступ­ную деятельность и собственно преступная деятель­ность (выполнение объективной стороны состава преступления) совпадают, при предварительном сго­воре они отделяются.В обзоре надзорной практики Судебной колле­гии по уголовным делам Верховного Суда Российс­кой Федерации за 1999 год о.

Группа лиц по предварительному сговору зара­нее договаривается о совместной преступной дея­тельности. В пункте 13 постановления Пленума Верховного Суда РФ „О судебной практике по де­лам о взяточничестве и коммерческом подкупе“ от 10 февраля 2000 г. указано: „Взятку или предмет коммерческого подкупа надлежит считать получен­ными по предварительному сговору группой лиц, если в преступлении участвовали два и более дол­жностных лица, выполняющих управленческие функции в коммерческой или иной организации, которые заранее договорились о совместном совер­шении данного преступления с использованием сво­его служебного положения“ (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. №4. С. 7.).

В этой связи вопросы о том, когда, где и при каких обстоятельствах со­стоялся сговор, представляются обязательными.Это отмечается в обзоре кассационной практи­ки Судебной коллегии по уголовным делам Верхов­ного Суда Российской Федерации за 1999 год: „Ар­хангельским областным судом Жидков и Трофимов осуждены за убийство по предварительному сгово­ру группой лиц с целью сокрытия преступления. Тем не менее в приговоре не указано, когда, где и при каких обстоятельствах осужденные вступили в сговор на убийство.

Приговор Брянского областного суда в отноше­нии Башанова и Самофалова, осужденных за похи­щение Н. по предварительному сговору группой лиц, покушение на изнасилование и ряд других преступ­лений, отменен, поскольку действия осужденных не конкретизированы.Показания осужденных, изло­женные в приговоре, не соответствуют их показа­ниям в протоколе судебного заседания. Наличие предварительного сговора в приговоре не мотиви­ровано. Не указано, в какой момент состоялся пред­варительный сговор“ (Там же. С. 16).Отсутствие между лицами предварительного сговора, например, на убийство исключает квали­фикацию по п. „ж“ ч. 2 ст. 105 УК РФ (п. „н“ ст. 102 УК РСФСР).Так, приговором областного суда С. и К. были признаны виновными в умышленном убийстве, со­вершенном по предварительному сговору группой лиц и из корыстных побуждений, и осуждены по п. „а“, „н“ ст. 102 УК РСФСР. Преступление, как ука­зано в приговоре, совершено при следующих обсто­ятельствах. В октябре 1993 г. К. взял в долг у своего знакомого 1600 долл. ($), 400 из которых отдал в декабре 1993 г., а остальные 1200 не вернул, не­смотря на неоднократные требования. 13 декабря 1993 г., когда потерпевший вновь потребовал воз­вратить долг, К, взяв малокалиберный револьвер и бельевую веревку, вместе с С. на автомашине, уп­равляемой У., обманным путем вывезли потерпев­шего на проселочную дорогу, где К. в салоне авто­машины с целью убийства из корыстных побужде­ний (невозвращение 1200 долл.) набросил ему на шею веревку и стал душить. Когда веревка оборва­лась, К. из малокалиберного револьвера выстрелил потерпевшему в голову.После этого С. вместе с К., по просьбе последне­го вытащили раненого потерпевшего из салона ав­томашины и бросили в придорожную канаву с во­дой, при этом К. пытался его добить, нанося удары ногами по голове. После того как К., С. и У. покинули место про­исшествия, потерпевший выполз на дорогу, где скон­чался от огнестрельного ранения.

Президиум Верховного Суда РФ удовлетворил протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ, приговор и определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ изменил: исключил осуждение К. по п. „н“ ст. 102 УК РСФСР; переквалифицировал действия С. с п. „а“, „н“ ст. 102 УК РСФСР на ч. 1 ст. 189 (укрывательство) УК РСФСР по следующим основаниям.Суд не указал в приговоре, на чем основаны его выводы о том, что С. и К. совершили убийство по предварительному сговору. Из описательной части приговора видно, что все телесные повреждения потерпевшему, в том числе повлекшие его смерть, причинил К. Вина С. заключалась лишь в том, что он, видя общественно опасный характер действий К., по его просьбе вместе с ним вытащил раненого потерпевшего из салона автомашины. К., в основ­ном не оспаривавший своей вины в убийстве, пока­зал, что С. и У. в свои планы не посвящал. С. вину в предъявленном обвинении не признал и последова­тельно утверждал, что никаких оснований к убий­ству не имел, о намерениях К. не знал и даже не догадывался.

Находясь в автомашине на переднем сиденье, видел, как К. накинул на шею потерпев­шего веревку, стал душить, а затем выстрелил в голову.Когда К. попросил его помочь вытащить потер­певшего из салона, он повиновался ему, поскольку испугался и растерялся. При таких обстоятельствах убедительных дан­ных о том, что С. принимал участие в убийстве по предварительному сговору с К., в деле не имеется (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. №4. С. 11-12.). Представляется, что в приведенном примере не было соучастия, поэтому К. был признан виновным в умышленном убийстве из корыстных побуждений (п. „а“ ст. 102 УК РСФСР), а С. — в заранее не обе­щанном укрывательстве преступления (ч. 1 ст. 189 УК РСФСР). Предварительный сговор между соучастниками должен состояться обязательно по поводу конкрет­ного преступления. Выход исполнителя за пределы договоренности должен рассматриваться как экс­цесс исполнителя.Так, Люблинским районным судом г. Москвы 6 июля 1995 г. Ильюк осужден по п. „а“, „б“ ч. 2 ст. 146 УК РСФСР. Он признан виновным в разбой­ном нападении по предварительному сговору груп­пой лиц с применением оружия. По делу также осуждены Сергеев и Савельев.

В кассационном по­рядке приговор не обжалован и не опротестован. Президиум Московского городского суда протест за­местителя Председателя Верховного Суда РФ об изменении приговора в отношении Ильюка — переквалификации его действий с п. „а“, „б“ ч. 2 ст. 146 УК РСФСР на ч. 2 ст. 145 УК РСФСР оставил без удовлетворения.Судебная коллегия по уголовным делам Вер­ховного Суда РФ 7 сентября 1999 г. аналогичный протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ удовлетворила, указав следующее. Обстоятель­ства преступления судом установлены правильно, вместе с тем приговор в отношении Ильюка подле­жит изменению.Потерпевшая Топольская и свидетель Юдин об обстоятельствах совершения разбойного нападения на них показали, что видели только двоих нападав­ших в масках, у одного из них был пистолет, из которого тот произвел два выстрела в их сторону. Завладев сумкой с деньгами, нападавшие скрылись.

Из показаний Сергеева и Савельева в началь­ной стадии расследования дела, а также из показаний Топольской и Юдина не усматривается, что между осужденными была договоренность на со­вершение разбойного нападения с применением ору­жия и что Ильюк достоверно знал о наличии у Сер­геева газового пистолета.Как видно из материалов дела, в момент напа­дения Ильюк не был очевидцем применения ору­жия при нападении на кассира. Следовательно, до­казательств, подтверждающих предварительный сговор с Ильюком на совершение разбойного напа­дения с применением оружия, ни органами следствия, ни судом не установлено. Поскольку имеющимися доказательствами не подтверждено, что действия Савельева и Сергеева, применивших при нападении газовый пистолет, ох­ватывались умыслом Ильюка, следует признать, что в данном конкретном случае Савельев и Сергеев действовали самостоятельно и имел место эксцесс исполнителей (выразившийся в совершении разбоя с применением оружия).Судебная коллегия по уго­ловным делам Верховного Суда РФ квалифициро­вала действия Ильюка по ч. 2 ст. 145 УК РСФСР (в ред. от 3 декабря 1982 г.), предусматривающей от­ветственность за грабеж, совершенный по предва­рительному сговору группой лиц (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2001. №6. С. 10-11.).

Точка зрения о том, что в состав преступной группы могут входить только соисполнители, явля­ется общепризнанной. А.Ф. Ананьин пишет: „Пре­ступная группа — это объединение двух и более лиц, умышленно, совместно и согласованно друг с другом непосредственно воздействующих на объект уголовно-правовой охраны, полностью или частич­но выполняющих объективную сторону состава еди­ного умышленного преступления“ (Ананьин А.Ф. Организация, подстрекательство и пособничество в групповом преступлении. Свердловск, 1980. С. 10.).В.А. Алексеев отмечает, что специфическим признаком, отличающим групповое преступление от других проявлений соучастия, является непосред­ственность участия по крайней мере двух лиц в выполнении объективной стороны состава преступ­ления. Участники группового преступления долж­ны быть соисполнителями (См.: Алексеев В.А. Уголовная ответственность за хищения, совершенные с использованием служебного положения организованной группой лиц. М., 1990. С. 8.).

Положение не изменилось даже с появлением нового УК РФ.Несмотря на то, что в законе прямо не указы­вается, что участниками группы лиц по предвари­тельному сговору являются несколько исполните­лей, судебная практика прочно исходит из того, что в данном случае речь идет именно о соучастии в виде соисполнительства по предварительному сго­вору (См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.И. Радченко; науч. ред. А.С. Михлин. М., 2000. С. 68-69.). И действительно, например, в обзоре судебной практики Верховного Суда РФ за третий и четвер­тый кварталы 1996 г. указывается: „Умышленное убийство признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовало два и более исполнителей, заранее договорившихся о совместном его совершении, и каждый из них выполнял действия, составляющие часть объектив­ной стороны преступления.

Действия одного исполнителя и пособника (орга­низатора, подстрекателя) не образуют группу, сле­довательно, действия пособника не могут быть ква­лифицированы по ст. 17, п. “н» ст. 102 УК РСФСР.Приговором городского суда Т. и X. признаны виновными и осуждены по п. «е», «н» ст. 102 УК РСФСР, кроме того, Т. осужден по ч. 2 ст. 125 УК РСФСР, а X. — по ч. 2 ст. 126 УК РСФСР.Кассационная инстанция, придя к выводу, что Т. и X. оказали лишь пособничество П. в убийстве потерпевшего (дело в отношении П. прекращено в связи с его смертью), переквалифицировала их дей­ствия на ст. 17, п. «е», «н» ст. 102 УК РСФСР. При­говор в части осуждения Т. по ч. 2 ст. 125 и в части осуждения X. по ч. 2 ст. 126 УК РСФСР постанов­лен правильно, поскольку Т., реализуя умысел на похищение человека, насильно привез (по предва­рительному сговору с другими лицами) в пустую квартиру двух потерпевших, а X. и другие лица удерживали их в этой квартире, избивали, держа­ли связанными.Председатель Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об исключении из при­говора и определения кассационной инстанции осуж­дение Т. и X. по ст. 17, п. «н» ст. 102 УК РСФСР.

Президиум Верховного Суда РФ удовлетворил протест, указав следующее. Т. и X. по просьбе П. привезли связанного потерпевшего в багажнике машины к песчаному карьеру, так как П. хотел «ра­зобраться» с потерпевшим. П. дал X. лопату и пред­ложил копать ему. Удары ножом потерпевшему наносил один П., затем Т. и X. столкнули труп в яму и закопали. Материалы дела свидетельствуют о том, что Т. и X. непосредственного участия в ли­шении жизни потерпевшего не принимали.Таким образом, совместного совершения убийства не было. Доказательств того, что потерпевший убит по пред­варительному сговору, в деле не имеется. Т. и X. не могут нести ответственность по ст. 17, п. «н» ст. 102 УК РСФСР. Помещение связанного потерпевшего в багажник машины, перевозка его к месту соверше­ния преступления, выкапывание ямы и сокрытие следов убийства охватываются в данном случае диспозицией ст. 17, п. «е» ст. 102 УК РСФСР.

Осуждение Т. и X. по ст. 17, п. «н» ст. 102 УК РСФСР исключено из приговора и определения кас­сационной инстанции, в остальном приговор остав­лен без изменения» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. №4. С. 11.). Наконец, пример из практики применения уже нового УК РФ. Военным судом Приволжского воен­ного округа Ерофеев осужден за совершение (по­мимо иных преступлений) убийства по предвари­тельному сговору группой лиц с целью облегчить совершение другого преступления, а Аношкин — за пособничество в этом убийстве. Согласно приго­вору Ерофеев и Аношкин договорились совместно похитить имущество из квартиры Домниных, а день­ги от его последующей реализации поделить меж­ду собой. При этом для беспрепятственного проник­новения в квартиру они решили завладеть ключа­ми от нее, убив с этой целью несовершеннолетнего Домнина Д. в заранее оговоренном месте.

Исполняя задуманное, Аношкин пригласил Домнина Д. за трансформаторную будку, расположен­ную недалеко от места жительства потерпевшего, а Ерофеев заранее приготовленной веревкой задушил потерпевшего и изъял у него ключи от квартиры.Эти действия Ерофеева судом квалифицирова­ны по п. «ж,» «к» ч. 2 ст.105 УК РФ, а Аношкина — по ч. 5 ст. 33 и п.«ж,» «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Военная коллегия Верховного Суда РФ, рассмот­рев 12 августа 1999 г. дело в кассационном порядке, расценила квалификацию действий осужденных как ошибочную и приговор в этой части изменила, ука­зав следующее. Убийство признается совершенным группой лиц по предварительному сговору тогда, когда два или более лица, имея договоренность, направленную на убийство, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего.В суде же установлено, что убийство потерпев­шего Домнина Д. совершил один Ерофеев, набросив ему на шею веревку и удушив таким образом. Аношкин в лишении жизни Домнина Д. участия не при­нимал. Он лишь содействовал Ерофееву тем, что завлек потерпевшего в уединенное место. Посколь­ку соучастие в виде пособничества в убийстве по­терпевшего не образует группы, то квалифицирую­щий признак убийства, предусмотренный п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, — «совершенное группой лиц по предварительному сговору» вменен обоим осужден­ным необоснованно.

Поэтому Военная коллегия ис­ключила из приговора указание об осуждении Еро­феева по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а Аношкина по ч. 5 ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, признав Ерофеева осужденным по п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а Аношкина по ч. 5 ст. 33 и п. «к» ч. 2 ст. 105 УК РФ (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. №5. С. 8-9.). Из приведенных примеров четко прослеживается позиция Верховного Суда РФ, которая заклю­чается в том, что группа лиц по предварительному сговору (например, по делам об умышленном убий­стве) — это обязательно два или более исполните­лей, заранее договорившихся о совместном совер­шении преступления.

По мнению авторов Коммен­тария к Уголовному кодексу РФ, эта форма соуча­стия может сочетаться как с соисполнительством, так и с соучастием в тесном смысле, то есть с раз­делением ролей, однако в последнем случае долж­но быть не менее двух соисполнителей (См.: Комментарий к Уголовному кодексу РФ / Под ред. А.В. Наумова. М., 1997. С. 123.). В пункте 10 постановления Пленума Верховно­го Суда РФ «О судебной практике по делам об убий­стве» от 27 января 1999 г. указывается: «Предвари­тельный сговор на убийство предполагает выражен­ную в любой форме договоренность двух или более лиц, состоявшуюся до начала совершения действий, непосредственно направленных на лишение жизни потерпевшего. При этом наряду с соисполнителями другие участники преступной группы могут высту­пать в роли организаторов, подстрекателей или пособников убийства, и их действия надлежит ква­лифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. „ж“ ч. 2 ст. 105 УК РФ» (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. №3. С. 4.). С.В. Бородину представляется, что это соответствует точному смыслу закона, из которого вытекает, что преследуется лишение жизни человека, со­вершенное группой лиц, и не имеется в виду груп­па лиц, которая после сговора об убийстве «поручи­ла» совершить преступление одному человеку.

Если убийство непосредственно совершено двумя и бо­лее лицами, вопрос о правильности применения п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ сомнений не вызывает (См.: Бородин СВ. Преступления против жизни. М., 1999. С. 130.).

Таким образом, если убийство совершено двумя или более соисполнителями, то их действия надле­жит квалифицировать по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Если наряду с соисполнителями в совершении пре­ступления принимают участие организатор, подстре­катель или пособник, то действия указанных лиц также надлежит квалифицировать по соответству­ющей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Поло­жение меняется, если наряду с организатором, под­стрекателем или пособником преступление непос­редственно совершается одним исполнителем. В этом случае, как это следует из приведенных примеров и указанного постановления Пленума Верховного Суда РФ, квалификация по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ невозможна ни для исполнителя, ни для других соучастников.

Возникает вопрос, почему квалифи­кация действий организатора, подстрекателя или пособника ставится в зависимость от того, сколько исполнителей участвует в совершении преступле­ния?

Почему в группе лиц по предварительному сговору (ч. 2 ст. 35 УК РФ) обязательно наличие, как минимум, двух исполнителей. Ведь наличие двух или более исполнителей (и об этом прямо сказано в ч. 1 ст. 35 УК РФ) обязательно только для группы лиц без предварительного сговора.В деле Пилишвили и Челидзе Судебная колле­гия по уголовным делам Верховного Суда РФ дей­ствия одного из соучастников, не принимавшего непосредственного участия в разбойном нападении, переквалифицировала с п. «а», «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ на ч. 5 ст. 33 и п. «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ как соучастие в форме пособничества в разбойном на­падении с применением оружия и исключила из приговора в отношении исполнителя преступления (осужденного по п. «в» ч. 3 ст. 162 УК РФ) квалифи­цирующий признак разбоя — совершение его груп­пой лиц по предварительному сговору (Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. №7. С. 13.).

В этой свя­зи возникает вопрос о том, какая форма соучастия из предусмотренных ст. 35 УК РФ имеет место в данном случае?

Ответ может быть только один — группа лиц по предварительному сговору. Почему же тогда этот квалифицирующий признак исклю­чен?! Точка зрения авторов Комментария к Уголов­ному кодексу РФ, что оказание лицом исполнителю помощи в совершении преступления путем предос­тавления средств или орудий либо устранением препятствий, а также путем заранее обещанного совершения укрывательских действий, если это лицо непосредственно не участвовало в выполнении объективной стороны состава преступления, не рас­сматривается как совершение преступления груп­пой лиц по предварительному сговору, нам пред­ставляется спорной (См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.И. Радченко; науч. ред. А.С. Михлин. С. 69.).

Возражения связаны с тем, что в указанном случае налицо соучастие. И в ка­кой же форме, если не в группе лиц по предвари­тельному сговору? Ведь не само по себе соучастие и его теоретические положения имеют значение для квалификации преступления, а предусмотренные ст. 35 УК РФ формы преступной деятельности. Необходимо также учесть следующее. Напри­мер, в п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ указаны, через запятую, в качестве квалифицирующих обстоя­тельств группа лиц, группа лиц по предваритель­ному сговору и организованная группа.Если убийство будет совершено двумя испол­нителями без предварительного сговора, то их действия будут квалифицированы по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ по признаку группы лиц. Если убийство будет совершено двумя исполнителями по предваритель­ному сговору, то их действия также будут квали­фицироваться по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, но уже по признаку группы лиц по предварительному сго­вору. Действия других соучастников (организатора, подстрекателя, пособника) в этом случае надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

А вот если убийство совершено одним исполни­телем, то, несмотря на наличие других соучастни­ков (организатора, подстрекателя, пособника) и при отсутствии других квалифицирующих обстоя­тельств, его действия будут квалифицироваться по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Действия же других соучастни­ков — по соответствующей части ст. 33 и ч. 1 ст. 105 УК РФ. Таким образом, получается, что два соисполни­теля без предварительного сговора будут нести от­ветственность по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, а испол­нитель по предварительному сговору с другими со­участниками — по ч. 1 ст. 105 УК РФ. При этом другие соучастники тоже будут нести ответствен­ность лишь по ч. 1 ст. 105 УК РФ и соответствую­щей части ст. 33 УК РФ. Можно ли при этом утверждать, что действия двух исполнителей без предварительного сговора более опасны, чем действия соучастников с распре­делением ролей, но с одним исполнителем? Читинский областной суд осудил С. по п. «и» ст. 102 и ст. 107 УК РСФСР и З. — по п. «г», «н» ст. 102 УК РСФСР. Судебная коллегия по уголов­ным делам Верховного Суда РФ, изменяя приговор, действия С, не принимавшего непосредственного участия в лишении жизни потерпевшего, переква­лифицировала с п. «и» ст. 102 УК РСФСР на ст. 17, 103 УК РСФСР и исключила указание об осужде­нии З. по п. «н» ст. 102 УК РСФСР за совершение умышленного убийства по предварительному сго­вору группой лиц (Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. №10. С. 21.).

Но вот другой пример. Приморским краевым судом Кравчук осуждена по ст. 17, 103 УК РСФСР, а Быстряков — по п. «а» ст. 102 УК РСФСР.Судебная коллегия по уголов­ным делам Верховного Суда РФ приговор оставила без изменения. Президиум Верховного Суда РФ, удовлетворяя протест заместителя Генерального прокурора РФ, указал следующее.В постановлении о привлечении Кравчук в ка­честве обвиняемой по п. «а» ст. 102 УК РСФСР орга­ны следствия указали, что она, имея умысел на убийство своего мужа, предложила Быстрякову не­посредственно совершить убийство, обещая за это 5000 руб., на что тот согласился. Суд квалифицировал ее действия по ст. 17, 103 УК РСФСР как пособничество и подстрекательство к совершению умышленного убийства без отягчаю­щих обстоятельств. При этом суд указал в приговоре, что она дей­ствовала не из корыстных побуждений, а из чув­ства мести, вследствие сложившихся между нею и мужем личных неприязненных отношений, непос­редственного участия в лишении жизни Кравчука не принимала. Действия Быстрякова суд квалифицировал по п. «а» ст. 102 УК РСФСР.Т аким образом, суд признал Кравчук виновной в соучастии в совершении преступления, предус­мотренного ст. 103 УК РСФСР, хотя никого непос­редственно виновным в совершении такого преступ­ления не признал.

В связи с этим выводы суда нельзя признать соответствующими закону. Состоявшиеся по делу судебные решения в отношении Кравчук отменены и дело направлено на новое судебное рас­смотрение в связи с неправильной квалификацией ее действий (См.: Практика Верховного Суда РФ по уголовным делам. М., 1995. С. 143-145.). По нашему мнению, в обоих случаях каждому соучастнику необходимо было вменить квалифици­рующий признак — совершение убийства по пред­варительному сговору группой лиц.

В этой связи мы предлагаем, например, ква­лифицирующий признак, предусмотренный п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ, — совершение убийства по пред­варительному сговору группой лиц — вменять каж­дому члену группы лиц по предварительному сго­вору во всех случаях, независимо от числа испол­нителей.Возможна и такая ситуация, описанная профес­сором А. Кладковым (См.: Кладков А. Квалификация преступлений, совершенных в соучастии // Законность. 1998. С. 28.). В части 4 ст. 34 УК РФ сказано, что лицо, не являющееся субъектом преступления, специально указанным в соответствующей статье Особенной части УК (специальным субъектом), участвовавшее в совершении преступления, предусмотренного этой статьей, несет уголовную ответственность за данное преступление в качестве его организатора, подстрекателя или пособника.

Это положение не вызывает трудностей, когда выполнение объективной стороны преступления невозможно неспециальным субъектом, например, при дезертирстве (ст. 338 УК РФ). Но в некоторых составах преступлений со специальным субъектом есть такая возможность. Например, при изнасиловании (ст. 131 УК РФ), специальным субъектом которого является мужчина. Объективная сторона этого состава состоит из полового сношения и физического насилия или угрозы его применения. Ясно, что исполнителем части объективной стороны — применять насилие или угрожать его применением —может и женщина, не являющаяся специальными субъектом этого преступления.

По предыдущему УК такие лица признавались субъектами группового изнасилования. Новый УК предложил считать их в подобных случаях пособниками изнасилования. Но пособник (женщина) и исполнитель (мужчина) не образуют группу, дающую основания в соответствии со ст. 35 УК для признания изнасилования групповым.В связи с этим новый УК обладает обратной силой в отношении групповых изнасилований, со­вершенных до 1 января 1997 г., с участием жен­щин, когда они признавались соисполнителями. Однако применение обратной силы порождает ряд вопросов, и не только связанных со снижением на­казания. Если изнасилование в силу отсутствия группы подлежит переквалификации по ч. 1 ст. 131 УК РФ, то для возбуждения уголовного дела тре­буется заявление потерпевшей. Но его порой по тем или иным причинам практически невозможно по­лучить, тем более когда речь идет о распростране­нии обратной силы на отбывающих или даже от­бывших наказание.

Подлежит ли в таком случае дело прекраще­нию за отсутствием жалобы потерпевшей, а отбывающий наказание освобождению от него? Как от­ветить на эти вопросы? Довольно просто — надо признать пособника (женщину) и исполнителя (муж­чину) группой лиц по предварительному сговору, и все вопросы будут сняты.

А.Арутюнов, адвокат Журнал «Право и политика» № 2 – 2002 г.

Нюансы

Деяние будет считаться совершенным по предварительному сговору вне зависимости от того, что лица не были привлечены к ответственности вследствие недостижения надлежащего возраста или в силу невменяемости. В таких ситуациях суд должен изучить направленность умысла каждого участника группы.

К примеру, разбой квалифицируется как совершенный предварительно сговорившимися субъектами, если умыслом каждого охватывалось применение действий, создающих угрозу для здоровья/жизни жертвы. Необходимо учитывать, что согласованность в действиях еще не означает наличие предварительного сговора.

Признаки договоренности

Сговор признается предварительным, если имел место до начала действий, составляющих объективную часть деяния. Необходимость установления наличия, времени и места договоренности обуславливается важностью разграничения групповых видов преступлений.

Содержание (объем) сговора может быть разным. Субъекты могут обговаривать конкретные элементы посягательства, план действий. Сговор может охватывать деяние только в общих чертах.

Организованная группа

Ее отличает от группы виновных, предварительно договорившихся о преступлении, устойчивость структуры. Так, лица объединяются на более продолжительный период для совершения нескольких деяний либо одного, но требующего продолжительной подготовки или предполагающего сложности при исполнении.

Организованностью следует считать подчиненность одних участников другим, решимость совместно достигать преступных целей. При этом объем участия каждого субъекта может быть разным. Отдельные члены группы могут исполнять только часть действий: взламывать замки, охранять место совершения посягательства, принимать украденные ценности и пр. Другие лица могут заниматься поиском жертв посягательства. Необходимо учитывать, что если даже такие действия за пределы пособничества не выходят, но при этом устойчивые связи с другими соучастниками выражены явно, то они расцениваются как соисполнительство. Соответственно, положения 33 статьи УК применению не подлежат.

Банда

Это понятие подпадает под определение организованной группы. При этом банда отличается двумя обязательными признаками: вооруженностью и наличием преступных целей. При этом нападение будет признано состоявшимся даже тогда, когда оружие лицами не применялось. Преступными целями считаются посягательства (нападения) на организации и граждан.

Устойчивость в таких случаях предполагает стабильность состава, использование одних методов и форм противоправной деятельности, тесную связь между соучастниками, согласованность поведения.